Общество и техника

Oткрытый бaлeтный клaсс в музыкaльнoм тeaтрe. Фoтo: прeсс-службa тeaтрa

В Пaрижскoй oпeрe — oткудa эту трaдицию (кaк и oткрытыe рeпeтиции) Илeр и пeрeнeс в Стaсик — тaкиe пoкaзы прoвoдились eщe с нaчaлa XIX вeкa, нo пoпaсть тудa могли лишь избранные и очень богатые люди. Здесь можно было встретить послов, депутатов, французских пэров и министров. Привилегия так и называлась: попасть в фойе Парижской оперы. В огромное увешанное зеркалами фойе танцовщицы приходили перед вечерним спектаклем «разминаться», снимали гетры, в которых разогревались, другую тренировочную одежду, в которую были закутаны, сменяли старую балетную обувь на новую, наклонялись, сгибались и разгибались, естественно, делая для тех времен довольно рискованные движения… А любопытствующие поклонники (то есть депутаты, банкиры, пэры, министры), наблюдавшие этот процесс переодевания и переобувания, любуясь своими кумирами и крутясь возле танцовщиц, беспрестанно нашептывали им комплименты и назначали свидания. Фойе в своих картинах запечатлел Эдгар Дега, а Серж Лифарь, возглавивший балет Парижской Оперы в 1930 году, доступ в фойе навсегда закрыл.

А вот экс-этуаль Парижской оперы Илер все, наоборот, открыл, только не в Париже, а у нас, и не для каких-нибудь депутатов и министров, а сразу для всех поклонников. Просветительский проект носит название «Студия» и демонстрирует «изнанку» театра, то есть то, как он устроен изнутри, как организуется в нем театральный процесс. Наплыв зрителей предсказуемо оказался такой большой, что не уместил бы в себя никакой балетный зал и никакая небольшая площадка в виде Малой сцены, которая имеется и у музыкального театра (на ней проводятся открытые репетиции). Поэтому процесс благоразумно перенесли на основную сцену театра. Итак, на сцене расставлены балетные станки — специальные палки, за которые артисты держатся, начиная занятия с самых простых упражнений, затем усложняя их и во второй половине урока переходя на середину, где классические комбинации выполняются уже без всякой опоры. В конце отрабатываются прыжки и вращения.

— Мы хотим рассказать, что составляет структуру класса, и показать ту работу, которая ежедневно необходима телу танцовщика. Без класса невозможно представить нашу жизнь. Балетный урок — это первооснова, словарь и грамматика языка танца. Каждый день мы проходим весь алфавит движений, чтобы на сцене суметь рассказать зрителю историю, которую он поймет и которая его тронет, — говорит Илер, и урок начинается.

фото: Анна Клюшкина

Ведет его Маргарита Дроздова — народная артистка СССР, легендарная танцовщица «Стасика», приглашенная в труппу еще самим основателем балетной компании Владимиром Бурмейстером. На сцене весь состав труппы от прим и премьеров до артистов кордебалета. Все они совсем не в том виде, в котором их привыкла видеть публика. Никаких трико и пачек… Прикид самый разный, порой и весьма странный. Кому как удобнее. На ком-то спортивные костюмы и куртки, другие обмотаны какими-то тряпками и балахонами. Цвет, как правило, черный, но есть и весьма цветистые экземпляры.

В таком балетном классе все как на ладони: можно неожиданно открыть еще не известные публике таланты, обнаружить большой потенциал у артистов, еще не слишком задействованных в репертуаре. По такому классу не только любой специалист, но даже обыкновенный зритель сможет определить уровень балетной компании. И у «Стасика» уровень этот как никогда высокий.

Евгений Жуков в театре третий сезон и уже добился сольных ролей. Занят в современных балетах, недавно станцевал Золотого божка в «Баядерке», а сегодня ему выходить в балете «Жизель» во вставном «крестьянском» па-де-де. На классе он занимается в полную силу.

— Здесь я выложился по полной. Несмотря на вечерний спектакль, занимался до конца и с полной отдачей, — говорит он мне после класса.

Класс рассчитан на 1 час 15 минут. Через полчаса станки убирают, и начинается «середина». Чтобы у всех было место для танца, танцовщики разделяются на группы. Кто не занят в данный момент, разминаются в сторонке: подпрыгивают, сидят на шпагате или лежа ритмично под музыку поднимают и опускают ноги… Некоторые просто отдыхают лежа на полу.

На сцене отрабатывают вращения.

— Найдите точку в пространстве, и каждый раз голова точно приходит на место… Андедан, пируэт, в пятую. Плие, плие, через кудепье в пятую… Два гранд батмана вперед…

А когда переходят к прыжкам (разделившись кто на шестерки, кто на тройки и двойки, а некоторые и вовсе соло) — восторг зрительного зала не знает границ и выражается в неистовых аплодисментах. Артистов такое одобрение только подстегивает. Они явно не хотят уходить со сцены даже тогда, когда Маргарита Дроздова объявляет об окончании класса.

— И вот так каждый день. Вы видите, насколько артистам трудно, насколько тяжелая у нас работа, и поэтому нам так приятно, когда нам аплодируют. «А теперь нам надо репетировать вечернюю «Жизель», — говорит она, в то время как некоторые артисты под ахи и охи зала продолжают крутиться, прыгать и выделывать различные фортеля.

Премьеру театра Денису Дмитриеву вечером надо выходить на сцену, он танцует главную партию графа Альберта в балете «Жизель», но и он занимался в классе как все.

— Вообще, я перед спектаклем не всегда хожу на класс, а просто делаю маленькие прыжки, чтобы кровь разогнать и тело свое почувствовать. И сегодня я не хотел приходить, но в результате решил не пропускать и не пожалел. Надеюсь, мне это даже поможет вечером. Потому что я сейчас неплохо настроился, почувствовал и крепость тела, и в то же время свободу, — говорит мне Денис после класса.

— У вас в театре такие открытые классы проводятся впервые. Какие ощущения испытывает артист, занимаясь классом перед публикой, которая обычно видит его на сцене только в спектаклях и почти никогда не видит на репетициях или в классе?

— Впечатления необычные. Вначале было небольшое волнение. Но оно постепенно прошло, и возник даже какой-то кураж. Ведь хочется себя показать с лучшей стороны. Раскрепощаешься, начинаешь заводиться, и это очень отличается от классов, которые проходят без зрителей. То есть зрители как бы нас немножко «зажигают» и дают нам заряд энергии.